Мабуть, люди які жили в супроводі сирен та вибухів, не зможуть зрозуміти. Але оцінила я, після того, як переїхала до мирного, але такого середньовічного північного дерев'яного міста. Усе здавалося мені моторошним, і літаки, які неможливо близько йшли на посадку, і нахабна сигналізація, і, особливо, мешканці будинку, кожний порух яких супроводжувався гучним скрипом і гупанням. Так і не змогла звикнути до звуків миру за півтора місяця. А потім, уже у Львові - знайома з першого дня сирена зіпсувала тихий вечір у Стрийському парку. Все повернулося. Але тиші вже немає.
Так, саме тиша. Тепер вона сприймається інакше. Так само інакше сприймаються звуки - наприклад, музики. Не міг це тут викласти через мову, але в листуванні можна:
"Шел домой после трудового дня. Пересек так и не доделанный мост через Лыбедь, свернул на Жилянскую и в очередной раз удивился - никак не привыкну. Широкая, как Днепр, и многополосная Жилянская была совершенно пуста - ни машин, ни людей. Ветер стих, птицы с приближением сумерек смолкли, и единственным звуком, который я слышал, был звук моей походки - то асфальт пришептывал, то гравий хрустел под подошвами кед.
И вдруг появился еще звук, и еще, и еще, и с каждым шагом звуков становилось все больше, и вот они уже слились в мелодию. Так часто теперь бывает - пустынный двор, спешно покинутые дома, в окнах которых по вечерам больше не горят огни, но откуда-то льется музыка - и звучит она странно и необычно, призрачно: ниоткуда и отовсюду одновременно.
Но у этой мелодии источник был: во дворе Киевской академии циркового и эстрадного искусства стоит старенькое пианино под плексигласовым навесом. Имеется там и стульчик - и на этом стульчике сидел какой-то человек средних лет и старательно наигрывал что-то классическое на вдрызг расстроенном инструменте. Завершив свое исполнение мажорной кодой, он закрыл крышку, легко поднялся со стульчика, так же легко влез на кованую ограду Академии, спрыгнул на тротуар и зашагал куда-то по своим делам военного времени.
...наверное, по ночам, когда во мраке и мертвой тишине прифронтового Киева взвоет сирена воздушной тревоги, струны старого пианино подхватывают ее душераздирающий крик и пытаются превратить голос тревоги в голос музыки."
